Ох, какое горе у героев, смена бабушек надвигается. Сколько лет старушка-веселушка всех кошмарила, кошеварила, блюда с мухами да котлеты с пометом готовила. Нос любопытный в каждую щель совала, березку бедную петлей пугала. Так прижилась, что с Колдуном ссорилась, порчу белым порошком на него наводила, дескать, мука это, соплями приправленная.
Колдун в открытую сражался, да не удержался, подговорил силы высшие, чары на всех навел, отправили старушку до дома, до хаты. Она оттуда слезно молит, мол, верните хоть на день один, может, еще пригожусь.
На полянке высшие силы новую старушку нашли, письменам наскоро обучили да остров в океане отпустили. Старушка-молодушка день и ночь строчит, слова складывает, письма выкладывает, всем докладывает. Что выведала, что узнала, да что придумала. Что ела, да как пировала, как насильно дочку замуж отдавала за женатого бугая, за Борова.
Боров дочку опозорил, в жены (второй ли третьей, нам не ведомо) не взял, ноги заставил целовать да в любви ему, в припадках бьющемуся, клятвы давать. Испугалась старушка-молодушка, кому же дочь свою ненаглядную, Марью –искусницу, отдать решила? Спохватилась, да поздно, видать, Боров с полянки тех мух, заколдованных, привез да тихохонько в суп деве и подмешал. Теперь на все готова – и на край света, и мать свою обидеть, и родню позабыть. Или талеры свои уже не жаль, обещаниям Борова поверила иль с испуга остатки разума растеряла? Нам не ведомо.
Долго ли коротко, только старушка-веселушка объявилась, на полянку влетела аки горлица, а покидать ее пришлось аки курице. Все от зависти и новую баушку с собой позвать норовила, да на остров в море-океане попасть. Не случилось, уж к чарам Колдуна свои зрители добавили, наконец, выпроводили.
Рады герои, рада новая старушка-молодушка, зрители рады. Один Колдун в раздумьях – стоит ли с новой баушкой воевать? Или с нею пусть Боров справляется, сама им восхищалась, сама пусть и расплачивается.
