Много разного, веселого и грустного, смешного и печального на полянке бывало, но время шло, скоро сказка сказывается, да вот и скоро дело делается, особенно, когда занят, крутишься весь день, хлопочешь да кашеваришь. Есть на полянке чудо-баушка, она-то все успевает – и маникюр зеленый пугающий навести, и котлеток навертеть, и хинкали наготовить, и все сплетни собрать, принести и голодным гостям вывалить. А потом как выскочит, как выпрыгнет у костра, как все тайны своих гостей вывалит, да еще и от себя добавит – вот и хвори приключаются, начинает народ животами маяться, да не понимает, то ли от словес баушки, то ли от стряпни ее замечательной. Больше всего эту страшную быль решил разъяснить Черный колдун, однажды тоже от той стряпни пострадавший и от сплетен виртуальных обалдевший.
Только не тут-то было, баушка в крик и слезы, Колдуна в том обвинила, что мух и проклятие на ее кушания наслал, жизнь бабуле сломал и компенсировать должен тем, что всю семью ее, год всю полянку в ужасе державшую, на острова чтоб немедленно отправил, иначе опять побежит в лес себя жизни решать. А пока она пасквили на Колдуна от великой обиды пишет, вспоминая кухню своей мамы и всей родни (а родня то сидит, от счастья умиляется – бапка не им советы дает, в чужим людям да за немалые талеры).
Только Черный Колдун на полянке не первый день, все это ему знакомо. Пришлось Колдуну другую баушку, всю полянку строившую и в страхе державшую, с полянки изгонять, хоть и молод был, но сумел победить, ему ли с кухаркой не справиться? Все оружие ее знает наперечет, криком и слезами его не проймешь, да и силы колдовские за ним стоят (а уж что высшие силы ему в ухо шепчут, то нам неведомо). Перво-наперво велел он сторонникам стряпухиным полотенце проверить (очень уж баушка не любит носовые платки, сморкаться любит в то, что под рукой), да этим полотенцем тех мух и погонять. Семерых одним махом – мухи исчезли, котлеты остались, а вот что ядовитее – заклинания колдуна или баушкины сопли, нам знать не дано. Баушка разозлилась, зачем-то марскизм и социализм вспомнила (это, видать, у нее молитвы такие Халяве), как пролетариат возмутилась – и котлетки (нет, не страждущим), собачкам выкинула. Если выжили собачки, то у этой сказки конец хороший, а если померли – виноват Черный Колдун, подумаешь, ну помаялся бы еще пару раз животом или наколдовал бы себя противоядие, а то ходят тут всякие, репутацию старушке подрывают, чаи-кофеи пить брезгуют. Нет уж, не хочешь – заставлю, не можешь, пей, хоть помри. А зная, бапку, та, прежняя, трансформер которая, не такой уж и вредной была, по крайней мере, никто не травился.
Вот никак не могут полянские жители смириться, как же так, одних выгоняют, другие по пятому разу возвращаются – а повезло одному Черному Колдуну, он теперь один из Верховных жрецов всемогущего божества Халявы. Начитан и ироничен, и довести до белого каления без всяких снадобий может – и Халява ему не так уж и нужна, и за воротцами состоялся. А нет, именно его, а не бапкиного сыночка, не Кузнечика с голой пятой точкой, не Бегемота в панамке – а Колдуна Черного, вредного, всюду свой нос сующего и всех на чистую воду выводящего высшие волшебные силы в жрецы избрали. Только бронь у него от зависти и ненависти – если не сам, то мама, Великая Колдунья, поставила, так что лучше бы смириться баушке, а то ведь и вмешаться Великая Колдунья может.
Ну а Черный Колдун утверждает, что свою любовь встретил, но вот хранит как Кащей Бессмертный яйцо – где нам неведомо. Поживем – узнаем.
